Последнюю неделю, и даже больше, меня не отпускает дикая боль. Попробуйте истыкать себе грудную клетку иголками, а в голову налить раскаленного свинца. Чтобы вы умирали от каждого вздоха и от каждого шага.
В конце концов все, что я могу - это ждать. Ждать и верить.
"Никто никогда тебя не полюбит." - наверное, это мое проклятие. Эти слова выжжены в памяти. И они кровоточат.
Пусть ничто не вечно и завтра может не наступить - если мир меняется, если все имеет начало и конец, я буду нести то единственное, что делает меня - мной. И я не откажусь от этого.
Конец марта, а за окном выпал снег. Я думала мне будет плохо, но рожденные зимой принадлежат зиме. И если в конечном итоге мое сердце - не кусок льда, в нем теперь безмятежность.
Всегда говорила себе - нахер это дерьмо, не люби, не открывай ящик Пандоры снова. Однако, мать его, он пуст. Там на дне, быть может, осталась Надежда.
Я... я не обманываюсь в своих чувствах. Потому что - между нами Честность. Никаких обещаний. Только правда. Единственное, что ранит - мое тяжелое сердце в тяжесть другому человеку. Как будто ты ребенок с аллергией на шоколад, но тебе говорят "Нельзя. Не надо. Будет плохо". Я не умру от анафилактического шока. Нет.
Я не строю трагедий. И актриса из меня не вышла.
Просто... я принимаю. Все так, как есть.
Я не умру. Я очень живучая тварь.
"Не поломаешь. Не вырежешь. Не пробьешь."
Я жалею только о том, что я сама стала Пандорой. Что больше, я не могу принести человеку счастья. Мне очень жаль.
— Любить его — значит нести на своей изнанке клятву верности, ни разу не произнесенную, но множество раз подтвержденную. Не предавать, не врать, беречь, молчать и ждать. Это значит, что я должен быть жив, для того, чтобы, если когда-нибудь он споткнется, устанет, или мир окажется для него слишком несправедлив, — он смог бы придти ко мне. И пускай этого никогда не случится, пусть, — Камориль снова втянул терпкий дым, и, выпустив его через ноздри, продолжил: — Но наша любовь не будет иметь начала, а значит, не будет иметь конца. И именно поэтому «никогда» означает «вечно».
(С.) Край Ветров: Некроманс. Кусуриури Диэр
В конце концов все, что я могу - это ждать. Ждать и верить.
"Никто никогда тебя не полюбит." - наверное, это мое проклятие. Эти слова выжжены в памяти. И они кровоточат.
Пусть ничто не вечно и завтра может не наступить - если мир меняется, если все имеет начало и конец, я буду нести то единственное, что делает меня - мной. И я не откажусь от этого.
Конец марта, а за окном выпал снег. Я думала мне будет плохо, но рожденные зимой принадлежат зиме. И если в конечном итоге мое сердце - не кусок льда, в нем теперь безмятежность.
Всегда говорила себе - нахер это дерьмо, не люби, не открывай ящик Пандоры снова. Однако, мать его, он пуст. Там на дне, быть может, осталась Надежда.
Я... я не обманываюсь в своих чувствах. Потому что - между нами Честность. Никаких обещаний. Только правда. Единственное, что ранит - мое тяжелое сердце в тяжесть другому человеку. Как будто ты ребенок с аллергией на шоколад, но тебе говорят "Нельзя. Не надо. Будет плохо". Я не умру от анафилактического шока. Нет.
Я не строю трагедий. И актриса из меня не вышла.
Просто... я принимаю. Все так, как есть.
Я не умру. Я очень живучая тварь.
"Не поломаешь. Не вырежешь. Не пробьешь."
Я жалею только о том, что я сама стала Пандорой. Что больше, я не могу принести человеку счастья. Мне очень жаль.
— Любить его — значит нести на своей изнанке клятву верности, ни разу не произнесенную, но множество раз подтвержденную. Не предавать, не врать, беречь, молчать и ждать. Это значит, что я должен быть жив, для того, чтобы, если когда-нибудь он споткнется, устанет, или мир окажется для него слишком несправедлив, — он смог бы придти ко мне. И пускай этого никогда не случится, пусть, — Камориль снова втянул терпкий дым, и, выпустив его через ноздри, продолжил: — Но наша любовь не будет иметь начала, а значит, не будет иметь конца. И именно поэтому «никогда» означает «вечно».
(С.) Край Ветров: Некроманс. Кусуриури Диэр